Символ веры
История догматов Христианской церкви. Часть третья
Сергей Шестак
© Сергей Шестак, 2016
© Владимир Фуфачев, дизайн обложки, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Неизгладимые буквы
Ириней Лионский (ум. 202) – первый по времени автор, назвавший имя императора, который сослал автора «Апокалипсиса» на остров Патмос. Значит, другие авторы, если их мнение отличалось от мнения Иринея, должны были доказать свою информацию. Они не могли проигнорировать сообщение Иринея.
По мнению Иринея, император Домициан (81—96) репрессировал Иоанна в конце своего правления. Тертуллиан (ум. 220) считает, что император Нерон (54—68). По Епифанию (ум. 403) – император Клавдий (41—54).
Кто источник их информации? Афанаситы утверждают, что Ириней сослался на Поликарпа, ученика апостола Иоанна. А на кого сослались Тертуллиан и Епифаний? Они знали информацию Иринея, учителя которого общались с апостолами, и не доказали своё «предание». Епифаний, например, знал наизусть книгу Иринея.
По моему мнению, Епифаний не полемизировал с Тертуллианом и Иринеем, потому что информация Тертуллиана и Иринея – поздняя вставка.
Если не знать свидетельство Иринея, что николаиты – ученики диакона Николая, никогда не догадаешься, что Климент Александрийский (ум. 215) рассказал в книге «Строматы» о тех самых учениках, упомянутых в «Апокалипсисе». Свидетельство Иринея было якобы настолько распространено, что Климент посчитал лишним сообщить ещё один раз. Говоришь «Николай», – подразумеваешь «Апокалипсис».
По моему мнению, это ошибка редактора: он знал, что николаиты – ученики Николая и думал, что другие тоже знают.
Евсевий (ум. 339) – единственный древний богослов, который процитировал Климента. Никто, кроме Евсевия, не ссылался на Климента больше тысячи лет. Как я предполагаю, редактор, живший в XV веке, вставил «рассказ Климента» в книгу Евсевия, а в другие книги (Епифания и Иеронима) вставить не догадался.
Климент назвал причину, почему николаиты стали жить развратно. Николай до такой степени игнорировал желания плоти, что предложил апостолам свою жену для прелюбодеяния. Нельзя служить двум господам – плоти и Богу. Он служит Богу. Делайте с женой, что хотите. Ему всё равно. Ученики не поняли Николая и предались бесстыдному разврату – очевидно, втихаря: Николай, который ни разу не изменил жене, а его дочери умерли девственницами, наставил бы своих учеников на путь истинный.
У Епифание другое мнение о Николае. Тот сказал своим ученикам: «Если кто не придаётся каждый день похоти, тот не получит жизни вечной».
Иероним считал, что Василид (р. 125/130) был основатель гностицизма. А по мнению Епифания – Николай, которого апостолы назначили диаконом.
Афанаситы объясняют эти различные мнения разными «преданиями». По моему мнению, они гадают, перебирают варианты.
Иустин Философ (ум. 167), Ириней (ум. 202), Ипполит Римский (ум. 235), считали, что апостол Иоанн написал «Апокалипсис». Эти богословы не авторитеты для Дионисия Александрийского (ум. 264). Он назвал автором пресвитера Иоанна, одного из учеников Иисуса. Четвёртое «Евангелие» написано на хорошем греческом языке, «Апокалипсис» – на ломаном. Значит, эти книги написали разные авторы. Дионисий не авторитет для Епифания (ум. 403) и Иеронима (ум. 420): они считали, что апостол Иоанн написал «Апокалипсис». «Апостолы Иаков, Пётр, Иоанн и Иуда выдали семь посланий… Апокалипсис Иоанна столько содержит в себе таинств, сколько слов» (Иероним1). То есть апостол Иоанн и Иоанн Богослов для Иеронима один и тот же человек. С Епифанием – понятно: он ошибается постоянно. А как понять Иеронима? Искушённый писатель, переводчик «Библии», книг Оригена, он должен был увидеть разные стили «Евангелия» и «Апокалипсиса» и согласиться с Дионисием. Возможно, размышления «Дионисия» об «Апокалипсисе», – это размышления самого Иеронима, вставленные в уста Дионисия.
Н. А. Морозов объявил не стыкующиеся свидетельства этих авторов – поздними вставками афанаситов, которые объявили, что Златоуст не является автором «Апокалипсиса»: они якобы всегда знали об этой книге.
«В сочинениях, приписываемых Сульпицию Северу, умершему в 421 году и действительно знавшему не только о существовании Апокалипсиса, но и о спорах относительно его автора, находится в книге „Священная История“ следующее место: „Тем временем Иоанна, апостола и евангелиста, сослали на остров Патмос, где тот, по открытии ему скрытых тайн, написал и выпустил святую книгу Апокалипсис, которая, однако, многими, по глупости или нечестию, не принимается“» (Морозов).
Последние строки этой цитаты, по мнению Морозова, указывают на споры об авторе «Апокалипсиса» в начале V века. Споры являются доказательством того, что автора «Апокалипсиса» лишили авторских прав на эту книгу ещё при его жизни.
«Для Сульпиция, как сторонника государственной церкви, все, кто не признал решения собора, осудившего Иоанна (Златоуста. – С. Ш.) и приписавшего Апокалипсис легендарному ученику Христа, должны были действительно представляться или глупцами или нечестивцами. Так он и написал в своей книге».
Морозов назвал точную дату написания «Апокалипсиса» – воскресенье 30 сентября 395 юлианского года. «Если бы против этой даты были целые горы древних манускриптов, то и тогда их всех пришлось бы считать подложными».
Морозов уверен в том, что «Апокалипсис» написан именно в этот день, как будто сам был свидетелем! Откуда у него такая уверенность?
Астроном, физик и математик, он вдруг увидел в апокалипсических зверях, всадниках – созвездия неба, планеты в этих созвездиях, неожиданные формы грозовых туч. Определив положения планет в созвездиях, он вычислил астрономическим путем, что событие в книге, описанное Иоанном, случилось в воскресенье 30 сентября 395 юлианского года. Он сравнил себя с ботаником, который узнаёт свои любимые растения по нескольким словам их описания, тогда как для остальных людей эти слова – пустые звуки, вызывающее лишь неясные образы.
«Многочисленные астрономические данные, рассеянные по всему Апокалипсису, не оставляют ни малейшего сомнения, что гроза, описанная Иоанном, пронеслась над Патмосом 30 сентября 395 года… Время возникновения книги Иоанна записано, так сказать, неизгладимыми буквами на самом небе, которого ещё никто не имел возможности подделать для подтверждения своих взглядов при политических или религиозных распрях средних веков, когда разгоряченные или фанатизированные головы, желая во что бы то ни стало настоять на своём, не пренебрегали никакими средствами и завалили нас целыми грудами подложных документов».
О книге Иоанна Богослова нет «никаких серьёзных сведений», кроме цитат, опровергающих друг друга, «голословно приписываемых тому или другому из христианских епископов, и дошедших до нас лишь в копиях средневековых монахов».
Афанаситы вычеркнули имя Николая из списков участников Никейского собора, уничтожили сочинения современников, в которых те сообщил о конфликте Ария и Николая. Они настолько были напуганы, что запрещали объявить Николая участником собора в Никее полтысячелетия! А так же они уничтожили и протоколы собора.
«Полного и точного списка участников и подписавшихся членов Первого Вселенского собора, равно и протоколов его до нас не дошло. По-видимому, сам Константин запретил это делать» (Карташев).
По Карташеву, Первый Вселенский собор – личная затея Константина. Приехали епископы всей Вселенной. Император вышёл к ним в одежде блещущей золотом. И вдруг, – протоколы не велись. А зачем? Якобы никому и в голову не пришло оставить для потомков подробные сведения о Первом Вселенском соборе.
Богословский факультет
«По энциклопедическим знаниям, огромной трудоспособности, продуктивности и творческому потенциалу Николай Александрович Морозов – явление исключительное. Известный революционер, талантливый писатель и поэт, он был оригинальным учёным, оставившим большое количество трудов в самых разнообразных областях естественных и общественных наук: астрономии, космогонии, физике, химии, биологии, математике, геофизике и метеорологии, воздухоплавании, авиации, истории, философии, политической экономии, языкознании» (С. И. Валянский2).
«В советскую эпоху о нём было принято уважительно писать „народоволец“ и „ученый-энциклопедист“. Не знаю, насколько труды Морозова в области естественных наук действительно являются значимыми. Просто не компетентен в этом вопросе. Но вот в сфере „гуманитаристики“ его можно назвать только „выдающимся лжеучёным“. Морозов в первую очередь был не деятелем науки, а настоящим террористом, боевиком, вроде тех негодяев, что взрывали дома в Москве в 1999 году. Сын ярославского помещика, он рано примкнул к революционному движению, был членом сначала „Земли и воли“, а затем – ещё более экстремистской „Народной воли“» (Г. А. Елисеев3).
